Новая рифма

Рифма, о которой сейчас пойдет речь, — не та каламбурная, которой пользовались в пародийных и юмористических целях поэты Х1Х века («Даже к финским скалам бурым Обращаюсь с каламбуром»), и не та составная, которую вводили в поэзию Маяковский и Пастернак (узы я — Грузия; побрезговал бы — не с кого нам», а новая, появившаяся при нас, для которой еще не придумано название. Появившаяся при нас? Это не совсем точно: она уже есть у Анненского — в «Шуточном трилистнике»:

Кажется, такую рифму можно назвать разорванной. Слово разрывается,
часть его переходит в следующую строку.

Существует три автографа этого стихотворения, в одном из них к стихотворению дано заглавие «A la maniere de Paul Verlaine». Я перелистал французский том Верлена — ничего подобного у него нет. Не потому ли Анненский и отказался от него, дав своему сонету другое название: «Перебой ритма»?
Если бы Анненский знал, какого демона он разбудил, какого джина выпустил из бутылки! Впрочем, джин поначалу не поверил своему счастью и лет восемьдесят просидел, не осмеливаясь вылезти наружу. Зато сегодня разорванная рифма стала любимым орудием графомана.

Это стихи некоего В.А. (полное имя заменяю инициалами, не желая причинить неприятность молодому поэту). И таких рифм сегодня десятки, сотни, если не тысячи.

Чем плохи такие рифмы? Даже не тем, что понятие рифмы здесь профанируется, что подобная рифма натужна, неестественна — и наш слух отказывается ее услышать. Хуже всего то, что благодаря такому простенькому приему все слова в языке могут быть зарифмованы, в то время как искусство тем и отличается от ремесла, тем более — от фабричного конвейера, что ставит перед автором ряд преград; подлинный поэт преодолевает их, как лошадка на ипподроме, перелетающая через барьеры и рвы с водой.
Вы ищете рифму к слову «болт»? Нет ничего проще. Зарифмуйте его со словом «болтовня», перенеся «овня» в следующий стих!
И еще в сегодняшних стихах стихотворная строка нередко заканчивается на какой-нибудь союз или предлог:

Из того же поэта другой пример:

То есть нет такого слова, которое теперь нельзя было бы зарифмовать: голова и — Гаваи; глядишь и — афиши; домой и — помои; сараи — осетра и…
А вот, например, предлог «в», — им тоже очень удобно заканчивать строку: река в — рукав; укор в — Корф; заглянул в — Вульф… Или предлог «с»: приди с — Парис; в связи с — сюрприз и т.д.
Нет, не Анненский (наши графоманы его не читали), шлюз открыл все-таки Бродский, это с его легкой руки пошло-поехало:

Что-то в этой рифме есть от диалогов у Достоевского: — Что сняли? — Пробу-с.
Графоманы, набрасываясь на большого поэта, перенимают всё: «манеру, дикцию,бас» и в том числе — не самые удачные вещи, их-то и перенимают в первую очередь. Вот еще один пример из Бродского:

Не думаю, что это лучшие стихи у Бродского. Впрочем, нечто подобное встречалось (очень редко) уже у Маяковского:

Нет, разумеется, единичные случаи такой рифмы — явление вполне терпимое, иногда замечательное (например, у Цветаевой в «Новогоднем»:

— и Бродский явно ориентировался на нее), — дурно, когда такой способ рифмовки, уже в силу своей оригинальности не рассчитанный на бесконечное повторение, нещадно эксплуатируется, превращается в общепринятую моду.